Эксклюзивное интервью с Иосифом Бродским
Иосиф Бродский: Мой враг - вульгарность
Валентина Полухина
С февраля по май 1980 года, получив грант от Британской академии для работы над докторской диссертацией о тропах Бродского, я провела в Мичиганском университете. В течение четырех месяцев я посещала все лекции и семинары Бродского - как для английских, так и для русских студентов и аспирантов. Он разрешил мне все записывать на магнитофон. Три года назад я передала эти записи в архив Бродского Beinecke Library of Yale University. Это интервью никогда не публиковалось, поскольку не предназначалось для широкой публики.
- Мои вопросы будут о конкретных стихотворениях и о конкретных образах и фразах.
- Давайте.
- В вашем стихотворении "Полдень в комнате" (1978), которое состоит из 16 частей, цифры играют какую-то особенно важную роль: Воздух, в котором ни встать, ни сесть, ни тем более лечь, воспринимает "четыре", "шесть", "восемь" лучше, чем речь.
- Ну, воздух проще, кратней делится на два, то есть удобоваримей, то есть элементарней. Тут очень простая логика. Она дальше в стихотворении развивается. Я даже помню, как это дальше. Воздух неописуем, то есть неописываемый; воздух - не предмет литературы; можно сказать, он чистый, замечательный и т.д., но он в общем неоцениваем. И 2, 4, 6 - это такие нормальные, близкие, кратные цифры. Обратите внимание, 16-я песнь "Инферно" делится на два.
- А как нам понимать сравнение: "Муха вьется в стекле, жужжа как "восемьдесят". Или - "сто"?
- Это очень просто. "Восемьдесят" - это фонетика, это просто чистое звукоподражание, так же, как и "сто".
- На каком основании вы утверждаете, что поэт - самое совершенное существо?
- На очень простом: в процессе композиции рациональное и эмоциональное, самоутверждение и самоотрицание действуют вместе. Они нередко порождают откровение...
Читать полностью на сайте "Российской газеты"
